Российские архитекторы впервые стали победителями Всемирного фестиваля архитектуры (WAF), одного из самых престижных конкурсов мира. Победу принесли работы Бюро «Студия 44» архитектора Никиты Явейна: концепция развития исторического центра Калининграда и здание Академии танца Бориса Эйфмана, построенное на Петроградской стороне. В студии «Фонтанки» глава архитектурного бюро «Студия 44» Никита Явейн рассказывает о конкурсе, собственных проектах и главных тенденциях современной архитектуры.

Вручение премий прошло в начале ноября в Сингапуре, рассказал «Фонтанке» глава бюро Никита Явейн. «Студии 44» удалось обойти модных сегодня датчан BIG (Bjarke Ingels Group), Stifter + Bachmann, студию Рафаэля Виньоли и готовивших проект намыва под Сестрорецком японцев Nikken Sekkei. Еще одна работа студии – проект реконструкции Восточного крыла Главного штаба – вошла в шорт-лист финалистов премии.

Российские архитекторы впервые стали победителями WAF. Всего в шорт-лист конкурса вышли 338 проектов из 46 стран мира. В том числе – работы голландцев OMA, Норманна Фостера и Wilkinson Eyre Architects. В 2016 году Всемирный фестиваль должен будет пройти в Берлине.

- Почему награда Всемирного фестиваля архитектуры в профессиональном мире считается такой престижной?

- Есть несколько значимых ежегодных архитектурных событий. Венецианская архитектурная биеннале более известна, потому что Венеция ближе. Каждая страна в своем павильоне дает свою экспозицию, и это привлекает много туристов. Существует Притцкеровская премия владельцев группы отелей Hyatt — раз в году присуждается лучшему архитектору. Премия личностная, пенсионная, хоть и называют ее «архитектурной Нобелевкой», дают ее по совокупности заслуг. А кроме них — только Всемирный архитектурный фестиваль, который кочевал из Барселоны в Сингапур, а в следующем году переедет в Берлин. Это масштабное мероприятие: пространство размером с два футбольных поля, тысячи человек, все ведущие архитектурные силы мира представлены. Все остальное — это региональные смотры или междусобойчики, во время которых участники между собой обмениваются наградами.

На самом деле, будем корректны, на Всемирном фестивале архитектуры было два десятка номинаций, мы победили только в двух. В прошлом году Сочинский Олимпийский парк был отправлен на этот фестиваль — и мы вошли в шорт-лист. Но мы не совсем правильно подали наш проект.

- Неправильно оформили заявку?

- Нет, проблема была в самом представлении на фестивале. Там было 12 залов, в каждом — свое жюри. Это победители прошлых лет и значимые архитекторы. Все презентации идут параллельно, очень жесткое ограничение по времени — не более 10 минут на презентацию. Все на английском языке, который я знаю плохо. Я приехал с переводчиком и это выглядело так, будто прибыли какие-то туземцы. Кроме того, мы не попадали в цель по политическим соображениям. «Путин — Олимпиада — Крым», мы попали в самый пик, и даже звучало в кулуарах, что Олимпиаде наград давать не надо. Презентация у нас была классическая, в 10 минут не уложились. Я после этого поклялся, что в следующем году у нас все получится.

- В этом году вы подали на конкурс три проекта. Проект реконструкции исторического центра Калининграда и здание Школы танца Бориса Эйфмана, которые победили, действительно были сильнее реконструкции здания Главного штаба?

- Главный штаб был самым сильным, но он не фестивальный. Что ты можешь за 10 минут рассказать? Представить броские схемы, доказать, что до тебя этого никто не делал, чтобы все все поняли. Мы не попали в струю. В номинации культура все были сосредоточены на социальных темах: беженцы, равноправие женщин. И как-то члены жюри не нашли в Главном штабе ни беженцев, ни равноправия женщин, и потеряли интерес. Это все равно что «Войну и мир» за пять минут рассказать. Это трудно. А вот какую-нибудь повесть — можно.

- Тем не менее, проект реконструкции исторического центра Калининграда оценили.

- Там была неплохая политика. Я не стал докладывать ни по одному из проектов сам, уступил трибуну молодым ребятам, которые идеально владеют английским. В Калининграде были вещи, которых реально никогда не было. Кроме общеполитического фона, который сыграл в нашу пользу, мы фактически акцентировали разнообразие архитектурных элементов Кенигсберга и Калининграда и усилили его. В портовой части города усилили портовую составляющую, восстановили семь мостов из старинной математической задачи, которую решил Леонард Эйлер. Мы впервые предложили поэтапную систему реконструкции. Главной идеей проекта было раскопать сохранившиеся после английских бомбежек Второй мировой войны фундаменты старинных зданий, сделать из раскопок некое шоу, и на этих фундаментах и сводчатых перекрытиях построить новые здания. Получился современный по образу, но средневековый по сути пешеходный город. Ты заходишь в первые этажи вроде бы новых домов, а подвалы — старые. Получилось модно и правильно.

- А как все это женится с советскими кварталами, которые окружают исторический центр?

- Во-первых, фактически мы к ним примыкаем и создаем некую резервацию вокруг центрального острова и реки Преголи, вокруг которых создается наш пешеходный город. Иногда просто поджимаем советскую архитектуру. В центре города стоит так называемый «Робот» – это недостроенное и брошенное в 80-е годы здание обкома. Мы его сохраняем и объединяем с частично воссозданным замком в двуединое здание. Они соединяются мостиками. В этой номинации были серьезные претенденты: реконструкция электростанции Баттерси, которая была изображена на одной из пластинок «Битлов» и проект развития лондонских доков. Но в нашем случае жюри подкупило создание нового пространства на старых фундаментах.

А чем жюри приглянулся проект здания Академии танца Бориса Эйфмана?

В номинации «Школы» выбирали из двух фаворитов. Конкурировало с нами новомодное датско-американское архитектурное бюро BIG, очень серьезные ребята. У них эталонная подача проектов. Они проектирование начинают от презентации — все равно что начинать изготовление обуви с рекламного ролика. И все 10 минут презентации были как сказка — здание в форме удара меча, легенда, интонация. Я перед этим «Гамлета» в «Москве» смотрел и понял, что у BIG актерского таланта не меньше. Конечно, они на нас очень обиделись, даже шуточки отпускали на тему того, что русским, конечно, надо дать премию, иначе разбомбят.

В нашем проекте жюри подкупило даже не то, что речь о детях и русском балете. Здание само по себе производит впечатление — обычный школьный двор представлен в четырехуровневом пространстве, совершенное уединение, как в аквариуме, в тумане и полной отрешенности в самих балетных залах. Организация жизни методами архитектуры — то, что всегда ценилось, а в наш прагматический век немного вымывается их реальности. В кулуарах шутили, что нам надо дать премию, иначе разбомбим.

 http://www.fontanka.ru/2015/11/17/041/

Дата публикации: 18/11/2015 15:14

Дата последнего обновления: 18/11/2015 15:15